Истории героев: рассказ о Великой Отечественной из уст «ребёнка войны»

Наш портал продолжает акцию «Расскажи о своём герое». И сегодня в рубрике - воспоминания Анатолия Алексеевича Дёменко, который в возрасте пяти лет оказался в самом центре военных действий - на территории, оккупированной фашистами. Дом, в котором он жил, стал немецким штабом. А во дворе и огороде, где он играл, падали снаряды...

Родился я в 1937 году в небольшом шахтёрском посёлке, рядом с которым находились как сама шахта, так и кирпичный завод, школа и горно-промышленное училище. Близ последнего, прямо на окраине поселка, стоял наш дом. И такое «соседство» дважды сыграло с нашей семьёй злую шутку. В первый раз - в 1942 году перед самым приходом немцев, когда подростки подожгли училище. В посёлке царило безвластие – русская армия уже отступила, а немцы ещё не пришли. Вот кто-то из детей и устроил пожар в библиотеке при училище. А вместе с ней запылало и всё здание. Огонь был такой силы, что стекла в здании плавились и стекали по стенам. Наш дом стоял на расстоянии около 150 метров от училища и была реальная опасность пожара. Пришлось, несмотря на жар, поливать толевую крышу дома водой, пока огонь не утих.

А уже после того как немцы вошли в посёлок, они решили сделать свой штаб именно в нашем доме. Место было выбрано стратегически верно - с одной стороны штаб был прикрыт остовом сгоревшего училища, а с другой - посёлком с мирными жителями. Поэтому советские артиллеристы не могли при обстреле толком прицелиться - в лучшем случае снаряд просто рикошетил о стену или падал в огороде.

Между прочим, в ходе одного из обстрелов снаряд попал прямо в закопанный ящик с посудой (спрятанный от немцев) и та разлетелась по всему огороду. А вот сундук с одеждой удалось сохранить - перед взятием поселка мы разобрали стену в подвале и замуровали его там, где он и пролежал весь период оккупации в целости и сохранности.

Немцы, что были расквартированы в посёлке, оказались простыми «бюргерами», призванными на фронт с началом войны. К нам они относились нормально, даже порой давали нам с сестрой шоколадки. Заняв дом, семью они не выгнали, разрешив жить в одной из комнат. Они узнали, что мой отец в это время воевал на фронте под Мурманском в звании старшего лейтенанта, но хуже к нам не относились. Русского практически не знали и объяснялись, как правило, жестами, прибавляя исковерканные русские слова. Так, например, бабушку они звали «мамкой».

Моего деда, Семена Павловича, тогда тоже с нами не было - он, старый партиец, до войны был директором шахты, и во время отступления его эвакуировали в Казахстан - поднимать шахту в посёлке Майкудук.

Довелось нам однажды увидеть и эсэсовца. Это было, когда несколько женщин из поселка перерезали телефонный кабель, ведущий от штаба. Правда, сделали они это не из партизанских побуждений - провода были красивые и разноцветные, вот и решили бабы себе сделать из них красивые бусы. Отрезали кусок, но были замечены и задержаны. Приехал эсэсовец, покричал на них «Партизанен!» и их увели. Больше мы их не видели...

Вот бабушка моя была настоящей партизанкой и держала связь с советскими солдатами. Собирала информацию - от других жителей и то, что удавалось услышать в штабе, а потом передавала нашим. Линия фронта проходила по железной дороге, за которой находился колодец. Водопровод в посёлке был, но его отключили при отступлении, поэтому жителям приходилось ходить за водой буквально под прицелом. Бабушка брала меня с собой - в женщину с ребёнком не станут стрелять ни немцы, ни русские. А у колодца нас ждал солдат. Он лежал за срубом, чтобы его не было видно с немецкой стороны. И пока бабушка набирала воду он внимательно слушал её тихий рассказ о том, что происходит в посёлке. Мне же, чтобы не мешал и молчал, солдат давал какую-нибудь самодельную игрушку.

Однажды немцы привели четырёх пленных советских солдат. Временно, до допроса, их посадили на нашей веранде за большим дубовым столом. Бабушка взяла веник и пошла туда - якобы подмести. Часовой долго не хотел пускать, но потом всё же разрешил. И она, делая вид, что метёт, собрала их документы и потом вынесла. Кстати, двое из этих солдат сбежали и пришли к бабушке за документами. И как же они были рады, узнав, что она их сберегла - без документов по возвращению в часть их бы ждал суровый разговор с НКВД.

Уже к концу оккупации был случай, когда немец спас мне жизнь. Я нашёл у дома непонятную штуку - металлическое «яблоко» зелёного цвета с красивым «золотым» колечком. На самом деле это была граната-«лимонка» с обычным латунным кольцом, но я этого знать не мог... Сел на крыльце у веранды, да и вытащил кольцо, вместе с чекой... На моё счастье в этот момент из дома выходил немец. Увидел он, что я делаю, выхватил гранату и кинул в огород. Там она и взорвалась...

Был ещё один пример того, что и среди немецких солдат были нормальные люди. Произошло это накануне освобождения поселка. По железной дороге курсировал бронепоезд, обстреливающий немецкие позиции. И бабушка рассказала о нашем доме и о том, что в нём расквартирован штаб. И если его разбомбить, то можно разом уничтожить человек 30-40 фрицев, причём большинство - офицеры. «А как же вы? Ведь и вы погибнете!», - удивился боец. «Ничего, у нас под домом есть подвал, мы туда спрячемся», - ответила бабушка. Но когда с утра начался обстрел немцы первыми побежали в подвал, а нас не пустили - мол это ваши стреляют, значит пусть вас и убивают. Мы сидели в этом доме, под падающими снарядами и всё ждали - попадёт или нет? И тут появился совсем молоденький немец. Видимо, его послали, чтобы присмотреть за нами - там же в штабе бумаги, военные карты - вдруг мы что украдём? Хотя мы об этом и не думали. Я был у бабушки на руках, сестра - у мамы. Мы сидели, крепко прижавшись, и боялись. Он сел напротив, достал губную гармошку и начал играть. Мама спросила, почему он с нами, а тот объяснил - он играет, чтобы детям не было страшно. И до конца обстрела он сидел и играл с нами. А ещё - сделал из фольги от шоколадки «фужер» и отдал детям - чтобы хоть как-то отвлечь от взрывов...

Но все же немцы были нашими врагами и мы об этом не забывали. Несколько раз жителям поселка приходилось хоронить наших бойцов, попавших под огонь противника. Прямо у нашего дома они однажды расстреляли целых семь человек, видимо какой-то разведывательный отряд. Своих фашисты хоронили сами, а советских солдат оставляли. Разве что снимали с них валенки - сами немцы воевали в сапогах, которые к нашим условиям не были приспособлены.

К отступлению немцы готовились в спешке. Пользуясь суматохой бабушка даже попыталась украсть для наших частей из штаба пять кусков взрывчатки, из которой делали противопехотные мины. Но её заметили. Пришлось ей делать вид, что она просто спутала их с мылом, тем более что они на самом деле были похожи на бруски обычного хозяйственного мыла. Только с отверстием под взрыватель. Немцы только посмеялись и объяснили: «Бабка, это будет бум, взрывать! Это не мыло!». А потом добавили: «Завтра утром русские будут кричать «Ура» и стрелять. Мы поставили мины, будет «бум»! Спрячьтесь».

Действительно, на следующий день наши войска начали наступление. Немцы об этом знали заранее - кто-то из предателей донёс. Поэтому заминировали подходы. Предупредить об этом наших бабушка уже не успела - разговор состоялся поздно вечером, а никакой другой возможности связаться с нашими, кроме встреч у колодца, у неё не было...

Утром мы услышали крики «Ура!» и увидели бегущих солдат. И вот именно они и напоролись на мины... 28 наших солдат полегли при этом штурме... Досталось и немцам. Они, правда, отходили быстро - наши солдаты входили в деревню с двух сторон, и результат боя был предсказуем. Но несколько немцев всё же были убиты, в том числе и один «штабной» из нашего дома. Его похоронили прямо на улице, в метрах 10-15 от ворот, между домом и столбом высоковольтной линии. На этом месте, насколько я знаю, до сих пор бугорок отмечает его могилу.

После отступления немцев по всему посёлку валялись оружие и боеприпасы - пулемёты, снаряды, винтовки. Наши войска их не брали - погнали немцев дальше. Пришлось женщинам собирать это все и закапывать. У училища как раз были две глубокие бетонированные ямы - для солки капусты. В одну из них все и сложили, да землёй присыпали.