«Бешеная» стрелка: исследования Лейста

Почти 100 лет назад, 22 июля 1921 года, у деревни Лозовка Щигровского района под руководством горного инженера Сергея Бубнова была заложена первая скважина Курской магнитной аномалии. КМА содержит шестую часть мировых запасов железной руды, сегодня её добывают три крупных комбината: Михайловский ГОК в Курской области, Лебединский и Стойленский – в Белгородской. А началось освоение аномалии как раз под Щиграми.

Впервые аномалию поля земного магнетизма в Курской губернии обнаружил академик Пётр Иноходцев, учёный-астроном, в конце XVIII века составляя карты Генерального межевания. Но прошло около ста лет, пока за исследование КМА всерьёз взялись учёные. Вторично с этой загадкой в 1874 году столкнулся приват-доцент Казанского университета Иван Смирнов при геомагнитной съёмке европейской части России. А в 1883-м приват-доцент Харьковского университета Николай Пильчиков после 71 серии наблюдений одним из первых предположил, что причина аномалии – залежи железной руды, за что удостоился Большой серебряной медали Российского географического общества.

Огромную работу провёл профессор Эрнест Лейст, заведующий магнитно-метеорологической обсерваторией, который для этого в 1894 году перевёлся на кафедру физической географии Московского университета. Вначале он помогал французскому профессору Муро, директору Парижской обсерватории, командированному в Курскую губернию Академией наук. Затем, анализируя данные, Лейст пришёл к твёрдому убеждению, что аномалия связана именно с рудой. В 1898 году губернское земство выделило профессору 25 тысяч – огромные по тем временам деньги – на покупку приборов для магнитных измерений и бурильного оборудования в Германии.

По указаниям Лейста начали бурить скважины в сёлах Кочетовка и Непхаево. По его расчётам, руда должна была залегать в 200 метрах от поверхности земли. Однако, когда бур достиг этой глубины, руды не обнаружили. Сторонники отвернулись от Лейста: его посчитали шарлатаном, отобрали приборы и оборудование. Но профессор, несмотря на препятствия и неверие, за свой счёт продолжал исследования под Курском во время отпусков. В течение 14 лет в июле-августе Лейст в одиночку проводил съёмку КМА, выполнив для составления магнитных карт аномалии 4 500 измерений!

«На всём белом свете нет ничего подобного, – удивлялся Эрнест Егорович. – Учёные приезжали сюда как в кунсткамеру: здесь магнитная стрелка показывает не на север и юг, как бы следовало, а на восток и запад». Выяснение границ КМА и глубины залегания руды велись до 1918 года. В итоге Лейст научно доказал наличие в недрах огромных масс магнитного железняка, но многолетняя напряжённая работа подорвала его здоровье.

Летом 1918 года советское правительство направило 60-летнего учёного в Германию для лечения в Наугейме. Не успев до отъезда составить единую карту КМА, Лейст взял с собой материалы исследований. 13 сентября 1918-го на заграничном курорте профессор умер, так и не узнав правды о подземных богатствах Курской аномалии. Его научные труды захватили немцы, предложив выкупить их за огромные деньги – пять миллионов рублей золотом! Советское правительство отказалось приобретать документацию Лейста, приняв решение повторить его работы. Позднее в местах, где учёный проводил бурение, действительно нашли железную руду. Исследователь КМА «недобурил» всего 20 метров! Шла Гражданская война.

Дело Лейста продолжил профессор Московского геологоразведочного института академик Пётр Лазарев, у которого осталась рукопись Эрнеста Егоровича. Работы в Курской губернии вскоре возобновили по указанию самого Владимира Ленина. Летом 1919 года в район между Щиграми и Тимом, где Лейст обнаружил сильную аномалию, был направлен магнитометрический отряд. Девять человек под руководством К.С. Юркевича 22 июня прибыли на товарном вагоне. Страна переживала тяжёлое время: Гражданская война, борьба с интервенцией, голод, тиф. С начала августа в Тимском уезде, где велись наблюдения, слышна канонада – наступала армия Деникина. Отряд продолжал работу, даже когда район остался без власти. Среди крестьян пошли слухи, что в ящиках геологов – не приборы, а пулемёты, вехи же, выставляемые в поле, – прицелы для стрельбы... 5 сентября белые подошли к Курску – технический отряд спешно эвакуировался.

Изучением КМА занялась Особая комиссия, которую возглавил профессор Иван Губкин. Освобождение Красной армией центральных районов от деникинцев позволило возобновить работы. Технический отряд вернулся в Курскую губернию. А 24 августа 1920 года Ленин подписал исторический документ – спецпостановление СТО (Совета труда и обороны) «О развёртывании буровых работ в районе Курской магнитной аномалии». О ситуации на КМА Лазарев и Губкин докладывали лично Владимиру Ильичу.

С весны до осени 1920-го под Щиграми было сделано 2 000 измерений. Начать бурение предполагали в мае 1921 года, но в послевоенное время голода и разрухи оказалось очень сложно доставить оборудование из Грозного и Баку. Транспорт находился в состоянии полного развала, с трудом удалось получить вагоны. По пути на поезд напала банда, три сопровождавших груз буровика были убиты. Состав прибыл под Курск лишь в июне, причём два вагона пропали...

«Долото намагнитилось!»

Несмотря на всё это, 22 июля 1921 года в семи километрах от Щигров, в поле у деревни Лозовка, под руководством горного инженера Сергея Бубнова заработала буровая скважина № 1. Её торжественно открыли в присутствии председателя губисполкома Галанина, и всего губернского начальства, были устроены митинг-спектакль и обед, розданы подарки рабочим.

«Всего несколько лет назад на этом месте было пусто, и вот под красивой вышкой с развивающимся на ней красным флагом закишел народ, зазвучал протяжный гудок и, после пения Интернационала, тяжёлый бурав под шум машин начал рыть щигровскую почву, чтобы достать колоссальные, быть может, богатства, которые нашим дедам и не снились», – писала газета «Набат» Щигровского уезда.

За работами в районе КМА внимательно следили не только в нашей стране, но и за границей, в прессе печатали сводки. Поскольку многие (в том числе в руководстве государства) по-прежнему не верили, что курские недра хранят запасы руды, доказать её наличие мог только бур. Шли работы чрезвычайно медленно: то не было дров, торфа и продуктов для рабочих, то не на чем было их доставить. А ещё инфляция, пожар, сыпной тиф, унёсший жизни многих рабочих и их руководителя Бубнова. Продолжать работы стало возможно лишь благодаря личному участию в судьбе КМА Ленина, написавшего: «Дело это надо вести сугубо энергично...» Под Курск привезли специальные буровые станки.

В январе 1923 года в Лозовку приехал профессор Губкин. В шубе и валенках ввалился в конторку, сдёрнул запотевшие очки... Вошёл раздосадованный токарь. «Вот! – протянул бригадиру напильник: с него лохмотьями свисала стружка. – Невозможно работать». Оказалось, к тискам и напильникам стали прилипать металлическая пыль и стружка. Мастерская отстояла от вышки в 12 метрах...

Иван Михайлович велел принести стёртые долота. «Теперь гвоздь, пожалуйста, – прошептал он нетерпеливо. – Быстрее». И заметно побледнел. Гвоздя не нашли, подали гаечный ключ. Губкин медленно поднёс его к долоту. Когда между ними осталось около сантиметра, ключ прилип к долоту.

«Долото намагнитилось!» – об этом писали в газетах. Губкин доложил Ленину. Не осталось сомнений: внизу тонны магнетитовой руды. До неё оставалось немало метров и множество трудностей. И много ещё лет пройдёт, пока из руды сварят первую сталь (Губкин не дожил до этого). Своего добились: руда есть!

7 апреля 1923 года скважина № 1 на глубине 167 метров подсекла мощную железорудную залежь, был поднят первый керн курской руды. Образцы отправили на анализы в Москву, там подтвердили наличие магнетита. В Щигровском уезде, между деревнями Козловка и Лозовка, наконец-то добыт образец породы, на 70 процентов состоящей из железа, – это была выдающаяся победа покорителей КМА!

В стихотворении «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник Владимира Маяковского» пролетарский поэт вдохновенно написал о событии:

Двери в славу –
двери узкие,
но как бы ни были они узки,
навсегда войдёте
вы,
кто в Курске
добывал
железные куски...

Хотя промышленные разработки в итоге начались не в Щиграх, а в Губкине, Старом Осколе и Михайловке, где самые богатые месторождения, – скважина № 1 навсегда вошла в историю. Ежегодно сюда приезжают геологи. Создан мемориальный комплекс, куда входят памятный знак в честь первооткрывателей, могила первого руководителя БурКМА Сергея Бубнова и памятник первой скважине. На её обсадной трубе первые труженики КМА наварили текст: «Скв. № 1, глуб. 358,27 м». Рядом установлена мемориальная доска. Действует музей, восстанавливается здание бывшей конторы БурКМА, некогда располагавшейся за городом, в местечке с лирическим названием Щигорчик.