Пространства алхимика Галюзина
Жёсткий на оценку и своего, и чужого творчества, экспериментатор в технике, стилях и жанрах, мастер рисунка и композиции, Анатолий Галюзин в свои 73 года, бесспорно, является самым загадочным из ныне живущих старооскольских художников.
Работы Анатолия Арсентьевича хорошо известны старооскольским любителям прекрасного. Его кисти принадлежат и многочисленные зимние сказочные сюжеты, с изящно выполненными заснеженными деревьями...
...и большеглазые рыбы, попавшие в сеть,
...и хулиганские денежные деревья с приклеенными к холстам пятаками, и летающие коты, вызывающие восторг у многих моих коллег.
Мастеру хорошо удаются любые портреты — и реальные люди, и загадочные незнакомки, и литературные персонажи великого Гоголя.
...Долгое время, по признанию самого Анатолия Галюзина, он не придавал значимости официальным бумагам. Но весной нынешнего года вступил в Союз художников России. 2018-й вообще стал особенным годом для живописца, ведь четыре его работы — «Сирота» (из серии «Дети войны») и триптих «Войной опалённые» — участвовали в IV Межрегиональной выставке-конкурсе на соискание премии «Прохоровское поле» в области изобразительного искусства.
— Раньше я как-то легкомысленно к участию в конкурсах относился, а теперь вроде как статус обязывает, я стал серьёзнее, — смеётся художник.
Художник особенно остро проживает и передаёт темы Великой Отечественной войны: «Мемориал», «Партизанка», «Поиск», «Дон», «Прохоровское поле», «Засада», триптих «Расстрелянные цветы»... Время здесь не лечит, оно остановилось, раны не затянулись, а по-прежнему ноют. Стоишь у таких полотен и слышно: «Помните!». Экспрессивное напряжённое полотно «Мать» из фондов Старооскольского художественного музея просто невероятно по силе воздействия. Возможно потому, что повествование ведётся как бы от первого лица.
А совсем недавно сделан лист «Я родился в год Победы!» — знаковый сюжет художника.
— Жизнь мне подарили в год Победы, — рассказывает о себе мастер, все тяготы и невзгоды послевоенной жизни знающий не понаслышке.
...В отличие от многих собратьев по ремеслу, Анатолий Арсентьевич часто менял стили и технику, в душе экспериментатор и романтик, он не останавливался в поисках.
Изначально Галюзин для многих существовал исключительно как живописец. Его решительная работа с цветовыми пятнами и неожиданность подачи материала поражали глубоким и выверенным пониманием построения пространства на плоскости полотен.
Хорошо помню великолепную выставку монотипий, заполнившую два зала Старооскольского художественного музея в 2007 году. Это были лихо и смело выполненные листы в различном материале, чутко увиденные художником сюжеты в неслучайных случайностях. Дыхание древнегреческих мифов «Похищение Европы», трагичная «Бесланская школа», душевная, такая родная и совсем простенькая «Картошечка», «Хищники» в мутно-зелёной изумрудной воде, таинственный «Лик», озорная «Собака», незамысловатое «Окно», тёплые золотистые «Солончаки», манящие губы и томно прикрытые густые ресницы «Балерины», холодный, завораживающий «Лунный свет», непритязательные «Полевые цветы», таинственное «Лесное озеро», белоснежные крылья лёгких птиц и решётчатое окно, отороченное перьями (или они здесь просто летают в воздухе?), — такова «Голубятня».
Как видите, в технике, уютной для автора, развернувшего многочисленные события и явления, на листы уложилось многое.
Однажды у Галюзина спросили, почему он пользуется обычным ДВП, вместо того, чтобы натягивать холст (автопортрет, хранящийся в фондах Старооскольского художественного музея, написан как раз на ДВП - прим.), а, он ответил:
— Во времена золотого века голландской живописи ДВП ещё не придумали, а так бы и Рембрандт ван Рейн им с удовольствием пользовался бы, - ответил Анатолий Арсентьевич.
— В 90-е я работал на пилораме, - рассказывает художник. - Времена такие были, нестабильные. Художественное масло здорово кусалось по цене, зато эмалей было вдоволь. В живописи всё шло в ход. Я тогда многое пробовал, рисовал даже пальцами. Многие из старых работ никогда не повторить, хоть и просят: красок таких теперь нет.
В своих работах Галюзин смело и непринуждённо разворачивает пространства, живущие по иным законам Бытия, нежели трёхмерный мир прямой перспективы. Даже в обычных с виду натюрмортах скрывается что-то невообразимое. К примеру, в «Белой чаше» или в почти матиссовских мотивах масляной эмали «Фруктов» Анатолия Арсентьевича.
«Лето. Полдень» написана в смешанной технике (акварель и пастель). Зной так и жарит, и пышет. Кажется, что воздух видим! Этот мир узнаваем, но он уже наполнен эмоциями и существует, кажется, без нашего участия.
Другие измерения, немыслимые в обыденной жизни, но зримые автором, работают в квадратах холстов и прямоугольниках бумаги. Художник играет ими запросто, создавая всё новые и новые вселенные, словно алхимик, преобразовывает время и трансформирует пространство. А как известно, язык алхимии направлен к сердцу, а не к рассудку.
Анатолий Галюзин и сегодня не останавливается в творческом поиске.
— За последние два года многое переосмыслено, — говорит он. В основном работаю в авторской технике мастихином и типографской краской. Задумал тематические листы, требующие основательного подхода к выбору композиции, воплощению в материале.
Однако... У художника нет мастерской, а значит — нет условий для полноценной работы. К сожалению, Галюзин вынужден ютиться на маленьком балконе дома, где в зимние месяцы попросту холодно. И ждать, что главный для него вопрос всё же решится.
...И при этом творить, создавая и радостные, жизнеутверждающие картины. Одна из его работ — акварель «Я родился!». Белоснежный жеребёнок только что вскочил на ножки, это его первое утро, но в силуэте скрыто столько энергии, что кажется: раскрутится внутренняя спираль, выпрыгнет жеребёнок из вертикального листа и умчит по настоящим полям вдыхать аромат свежих трав и воли. Таким его создал Творец, таким запечатлел творец Галюзин.
При подготовке публикации
использованы материалы газеты
«Педагог. Вожатый. Родитель».
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции
